Должность во Вселенной - Страница 31

Будто свежий ветерок повеял на Пеца от этой мысли: сложная разумная деятельность, суммирующаяся в простое… Но Людмила Сергеевна не дала ее додумать:

– А по-настоящему. Валерьян Вениаминович, – она не считала разговор оконченным, – повинен во всем Зискинд, наш катаганский Корбюзье: так вдруг изменить проект! И главное, ночью… аки тать в нощи! И Корнев хорош: утвердил к немедленному исполнению…

– Так ведь идея отменная, Люся. Жаль, раньше не додумались. Я бы, каюсь, тоже утвердил.

– Да, но где гарантия, что завтра Зискинда не осенит новая идея, перечеркивающая и эту, требующая еще больших перемен?… Нам не нужен талантливый архитектор. Валерьян Вениаминович, я всегда это считала. Нам нужен усердный исполнительный дядя, для которого утвержденный проект – святыня. Это не архитектурное КБ, а стихийное бедствие! И вы тоже – поместили их на тридцатый уровень. У них замыслы плодятся, как мухи-дрозофилы! Ну, чего вы улыбаетесь?

– Обдумываю вашу идею. Главного архитектора за талантливость вон – сразу спокойней работать. Александр Иванович у нас по этой части тоже неблагополучен – вместо него найдем кого-то подубовей. Порядка еще больше. Затем возникает вопрос: а зачем нам такой одаренный, настырный, всегда заряженный идеями главкибернетик, как вы? После вас дойдет очередь и до меня.

– А, ну вас! Так исказить… – Люся обиженно полуотвернулась. – Вы отлично понимаете, что насчет Зискинда я права.

– Нет, не понимаю и не согласен… А это кольцо уже есть на ваших экранах? – сменил Пец тему разговора. – Я хотел бы поглядеть.

– Еще нет. Валерьян Вениаминович. Во-первых, связисты не установили там телекамеры и не дали каналов. Во-вторых… как я его устрою на своей стене, это кольцо?

II

Под этот разговор они приблизились к экранной стене. Она и издали привлекала взгляд своим сиянием, вблизи же просто подавляла: два этажа по высоте и шесть метров в ширину сплошь занимали телеэкраны – черно-белые и цветные, крупные и мелкие – и каждый показывал что-то свое. Экраны вверху и в центре стены – многолучевые – показывали сразу несколько упрощенных изображений. Картины менялись – где медленно, где торопливым мельканием, где скачками. Экранная стена – эта была сама башня: сверху донизу, все помещения и монтажные площадки всех слоев и уровней. (Точнее, почти всех: вверху, за цифрой «40» на световых шкалах по краям стены, было немало темных экранов – неподключенных).

Под стеной выгнулся дугой коммутационный пульт, за которым сидели два оператора. Перед каждым лежали бинокли; ими они пользовались, чтобы разглядеть верхние экраны.

– У нас здесь все жестко, – продолжала Люся, – не как в свободном пространстве вокруг башни, где будет кататься кольцо-лифт имени Зискинда. Что же, и нам делать два подвижных щита с экранами – и опускать или поднимать их по уровням-шкалам вместе с кольцом? Это же ужасно сложно!

– Ну, зачем! Даже странно от вас, кибернетика, такое слышать, – недовольно проговорил Пец. – Поставьте экраны для кольца с хорошим запасом вверх и вниз – и несложную коммутационную систему, которая будет включать нужные ряды в соответствии с его положением.

Это действительно было простое решение – только в пылу полемического неприятия новшества Людмила Сергеевна не пришла к нему сама. Получилось, что Валерьян Вениаминович нечаянно, но довольно больно задел ее самолюбие. Малюта изменилась в лице, смотрела на Пеца исподлобья с нежной злостью:

– Валерьян Вениаминович, в случае чего – место старшего оператора у нас всегда за вами. И уж я-то вас никому в обиду не дам! – И отошла, шелестя полами халата, вредная баба: сквиталась, уела, последнее слово осталось за ней – теперь все в порядке.

«Ну и ладно, – миролюбиво подумал Пец, взял стул, повернул его спинкой вперед и уселся позади операторов, положил голову на руки; но первые секунды смотрел на экраны, ничего не видя. – В случае чего… А я-то хотел по селектору предупреждать. Все уже знают о высокой комиссии, даже слухи соответствующие циркулируют: в случае чего!… Так, все об этом! – Теперь он смотрел на экранную стену. – Первое: начальнику связистов сделать жесточайшее ата-та по попке – вон сколько «черных дыр» наверху, куда это годится?… Второе: кого и куда переселять в новые помещения? Претензии будут у всех, фраза «меня повысили» у нас имеет двойной, если не тройной, смысл. На очередном НТС из-за верхних уровней будет свара – именно поэтому надо составить свое мнение. Начнем с самого низу».

Мозаика экранов -на стене образовывала сияющие группы. В центре усеченная пирамида до самого потолка – развертка помещений осевой башни, по обе стороны ее две широкие полосы – половинки промежуточного слоя; за ними еще две короткие полосы – внешний слой. Под всем этим овал из экранов – зона.

«Снабженцы как были внизу, так и останутся, для них важнее связь с внешним миром, чем с башней. Ремонтные мастерские… Где они? – Пец поискал, опознал взглядом квадратики с медленным шевелением на уровне «4». – Этих безусловно на 50-й – чтобы время ремонта определялось только доставкой неисправного в мастерскую, а то к ним очередь… Точно так и экспериментально-наладочные. Они устроились на 6-м уровне, низко. «Дорогу идеям!» – лозунг Корнева, к которому я целиком присоединяюсь: самый исследовательский смак, когда свеженькая, не измусоленная сомнениями, не запылившаяся от долгого лежания идея воплощается в металл, в электронную схему, в стенд. Стало быть, их на 60-й… Теоретический отдел Б. Б. Мендельзона, вон те комнаты около оси на 5-м уровне: склонились теоретики над бумагами, никто и голову не поднимет. Толку пока от них маловато, ни одну проблему Шара еще не высветили – и может быть, не без того, что времени им не хватает. Этих, пожалуйста, хоть под крышу, на стопятидесятый, места занимают немного – лишь бы результат давали…»